Уоррен Кинстон. Стыд. Теоретический обзор. 1983. Перевод Борисова Д.Г.

The International Journal of Psycho-Analysis, (1983). Перевод с английского Борисова Д.Г.

До настоящего времени стыд является «Золушкой отрицательных эмоций» (Rycroft 1968), хотя заслуживает центральную роль в психоаналитической теории наряду с тревогой и виной. Анализ литературы наряду с моими клиническими и теоретическими изысканиями привел меня к концептуальному пониманию стыда как сигнальной функции, аффективной и когнитивной одновременно, которая вызывается движением индивида от «собственного нарциссизма Я» (self narcissism) к объектному нарциссизму (object narcissism) (Kinston, 1980), (1982). Подробности стыда  и схожих переживаний (в.т.ч. унижения, потери, вины, агрессии) будут описаны в форме краткого критического обзора литературы. Я покажу, что эти переживания укладываются в концепцию, обозначенную выше; дальнейшие выводы феноменологические и теоретические, будут основаны на теории нарциссизма.

Полный анализ стыда должен не только связать воедино различные клинические психоаналитические обзоры, но и многое написанное другими авторами (не психоаналитиками). Психоаналитики отмечают следующие характерные черты, присущие стыду, такие как: связь с самовыражением (self-exposure) и страхом отвержения, сексуальностью и отсутствием стыда в перверсиях, связь стыда с покраснением и желанием спрятаться, феномен склонности к стыду. Другие важные характеристики стыда, отмеченные авторами не психоаналитического направления, необходимо либо включить в контекст психоаналитического понимания, либо исключить совсем. Например, в Библейских текстах безоговорочное принятие стыда является аксиомой; Шекспир гораздо чаще обращался к понятию стыда нежели вины и связывал его, скорее с правдой и честью, чем с унижением от совершенных проступков; Ницше связывал стыд с потерей индивидуальности (собственного Я) и воли.

Как будет понятно из дальнейшего обзора литературы, психоаналитически ориентированные авторы по большей части игнорировали необходимость разделения клинических и теоретических изысканий. Только Лихтенштейн (1963) сделал попытку структурировать работы авторов вне пределов психоанализа. Психоаналитики, как правило, используют термин «стыд» по большей части так, как он проявляется в их клинической практике, и ошибочно идентифицируют его со «стыдом и виной» или «стыдом и чувствами неполноценности».

Стыд имеет понимание с одной стороны – глубоко личное, а с другой стороны максимально социальное, и, таким образом, представляет серьезные трудности для теоретиков, ориентированных на ментальные процессы. В отличие от Английского языка, где есть только одно слово, обозначающее стыд (shame), в немецком и французском языках существует два понятия. В качестве доказательства разного значения понятия «стыда», он имеет два антонима, соответствующего двум смыслам в английском языке (Freud 1910).

Происхождение слова «стыд» не однозначно, но филологи предполагают, что оно происходит от Тевтонских корней “kem”, что означает «прикрывать себя» (Охфордский словарь английского языка). Вот два значения, дошедшие до наших дней:
Shame-unashamed (Немецкий: Scham, Французский: Pudeur) относится к скромности, целомудрию, застенчивости, робости. В библейских текстах он обозначает гениталии. Основным в этом значении выступает личностное переживание.
Shame-shameless (Немецкий: Schande; Французский: Honte) относится к  позору, скандалу, преступлению. Основным в этом значении выступает нарушение социальных норм и запретов.

Фрейд говорил о стыде как о важной силе обуздания сексуальных влечений, он пользовался термином Sham. В 'GesammelteWerke' нет упоминания о Schande. Однако он верил, что сохранение культуры и цивилизованного общества по большей части зависело от притворства и лицемерия (а не от вины или моральных устоев) и в этом контексте пользовался понятием Schande (Freud 1915).

Аидос (Aidos), Греческая Богиня Целомудрия, обозначала стыд сексуальности и гениталии одновременно, она была источником достоинства, приличия и хороших манер, где стыд имел противоположное значение - уважения и благочестия. Ее спутниками были Дайк (Dike) (Бог Справедливости и Закона) или Немезида (Nemesis) (Богиня возмездия). Гезиод (Hesiod) предсказал, что Аидос и Дайк/Немезида откажутся от человечества из-за его греховности, и затем последуют еще более ужасные события (Kerenyi 1980).

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

Стыд, как понятие и переживание, понимался авторами абсолютно по-разному. Ниже я приведу ключевые положения каждого подхода и попытаюсь выработать взаимосвязи между ними.

Краткий обзор

1. Стыд игнорируется или упоминается только вскользь (Reich 1960); (Laplanche & Pontalis, 1973); (Kernberg, 1975); (Winnicott, 1965); (Segal, 1973).
2. Стыд связывается с сексуальностью (Freud, 1896).
3. Стыд, для практических целей, признается неотличимым от вины (Hartmann & Loewenstein, 1962).
4. Стыд рассматривается как синоним вины и зависит от отношений Эго и Супер-эго (Piers & Singer, 1953); (Sandler et al., 1963); (Jacobson, 1964).
5. Стыд является составной часть сексуального влечения или защиты от него (Freud, 1905); (Abraham, 1913); (Fenichel, 1946); (Jacobson, 1964); (Levin, 1967); (Kohut, 1971).
6. Стыд связан с идентичностью, нарциссизмом и Самостью (Erikson, 1950), (1968); (Lichtenstein, 1963), (1964).

Этот краткий обзор в первом приближении описывает конфликтующие идеи и постулаты, существующие в литературе. На них основано последующий обсуждение, скорее обозначающее выбранную мной тему, чем исчерпывающее поднятый вопрос.

КРИТИКА.

Отсутствие понятия стыда в работах Лапланша и Понталиса (1973) является показателем недостаточного внимания к нему психоаналитиков в прошлом. Фрейд, однако, постоянно подчеркивал его важность, но никогда подробно не занимался феноменом стыда. Говоря о том, что самобичевание становится стыдом тогда, когда другой узнает о нем, Фрейд (1896) помещает переживание частично вне индивида и возможно для последователей есть определенная сложность поместить стыд непосредственно в психику. Например антрополог Бенедикт (1946) следует за Фрейдом, когда объясняет вину как внутреннюю критику и стыд как реакцию на критику извне. Пирс и Сингер (1953) отмечают, что для некоторых людей справедливо обратное утверждение, т.е. вина, а не стыд предполагает наличие Другого вовне. В любом случае, упор на мнимый источник неодобрения как определяющий фактор приводит к замене глубинной структуры феноменологией и не учитывает наши знания о проекции, отзеркаливании, экстернализации и идентификации.

Хартман и Ловенштайн  (1962) утверждали, что стыд настолько схож с виной, и в научном и в бытовом смысле, что оба понятия можно рассматривать вместе. Такой выдающийся взгляд ученых мужей, перед лицом клинических и теоретических доказательств напротив проясняет вопрос. В дальнейшем будет подтверждено, что возможно стыд не полностью сочетается с моделью сознания, которую они так тщательно разрабатывали. Я ставлю своей целью продемонстрировать, что он (стыд) естественно и четко укладывается в теорию Объектных отношений, разработанную вместе с теорией индивидуации и психоаналитической техникой в последней четверти 20 века (Fairbairn, 1952); (Winnicott, 1965).

Тем не менее, уверенность в схожести понятий вины и стыда преобладала в психоаналитических кругах, что привело к постулированию зависимости стыда, как и вины от взаимоотношений Эго и Супер-эго.  Эго-идеал был центральным понятием идеальных представлений о себе и идеальных родительских интроектов, и стыд возникал, когда индивиду не удавалось соответствовать установленным его Эго-идеалом стандартам (Sandler et al., 1963). Наиболее активными сторонниками такой модели Супер-эго были Пирс и Сингер (1953).  Их схема относила стыд к Эго-идеалу, а вину к Супер-эго; по их мнению стыд основан на страхе быть обесчещенным а вина на страхе быть покинутым (abandonment). Такое четкое разграничение Эго-идеала и супер-эго не удовлетворительно с теоретической точки зрения (Sandler et al., 1960); (Laplanche & Pontalis, 1973); и в целом не подтверждается клинической практикой. Лихтенштейн (1963) еще более развенчал положения Пирса и Сингера, разоблачив их основной постулат, что существует предопределенная модель идеального развития – идеал, который выбирается случайно, вне зависимости от того, как в действительности люди проживают свою жизнь.

Когут (1971), один из авторов, наиболее тщательно исследовавших клинические проявления нарциссизма, отмечал, что напряжение существующее между Эго и Эго-идеалом не обязательно относится к стыду. Он отмечал, что у многих стыдящихся людей нет сильных идеалов: они скорее имеют эксгибиционистские черты и амбициозность в качестве основной мотивации. Идеальные представления о себе, которые соотносятся с амбициями, связаны с целями Эго и, таким образом, более уместно говорить о внутрисистемных (Эго) конфликтах между идеальными представлениями о себе и видимым путем интроспекции и наблюдения реальным Я. Это было видение Якобсон (1964). К сожалению, теория Якобсон привела к неразберихе в структуре, поскольку стыд  использовался как синоним нарциссической раны от несостоятельности. Она также считала, что нарциссическая несостоятельность вызывает «чувство или ощущение неполноценности». Это лучше объясняется как напряжение между Эго и Супер-эго (Freud, 1933 стр.65 и 141); (Laplanche & Pontalis, 1973); (Alexander, 1938). Соединение стыда и неполноценности, описанное Якобсон, неудачно: эти переживания легко отличимы и часто наблюдаются отдельно. Более важно, что есть люди испытывающие стыд, даже если дела у них идут хорошо. Фельдман (1962) отметил, что любое напряжение, приносит ли оно славу или унижение может вызывать стыд.

Еще один важный взгляд на проблему рассматривает стыд как феномен отношений Ид-Эго или Ид-Супер-эго. Фрейд (1894); (1905); (1926) постоянно связывал стыд с отвращением и моралью, основными силами, противостоящими сексуальному влечению. Абрахам (1913) обращал внимание на стыд как на защиту от вуайеризма – по существу от желания увидеть гениталии родителей. Фенихель (1946) описывал стыд как защиту от эксгибиционизма и разделил понятия «сигнальный стыд» (аналог сигнальной тревоги) и «тревожный стыд» (аналог свободно плавающей тревоги). Когут (1971) отметил, что в отношениях Супер-эго и Эго существуют подсознательные сигналы стыда, в то время как «болезненный стыд» возникает когда Ид «затопляет Эго нескомпенсированным эксгибиционизмом». Последнее явление относится к присутствию бессознательного, грандиозного Я в Ид. Якобсон (1964) также отмечала, что стыд является защитной реакцией, и возникает, когда в клинической картине появляются инфантильные нарциссические влечения, либидинозные или агрессивные. Современные авторы (Levin, 1967); (Lowenfeld, 1976) существенно адоптировали такой инстинктивный подход, но лишь до степени рассмотрения стыда как очевидной реакции на культурные нормы и связали его с объектными отношениями. Например, стыду приписывается функция измерения степени личностного контакта  и защиты от отвержения. Такое описание опасно похоже на феноменологию социального взаимодействия, упомянутую ранее.

Два важных исследования внесли сомнение в правильность последнего подхода, заявив, что стыд существовал до подавления эксгибиционистских влечений влиянием культуры (Grinker, 1955); (Spiegel, 1966); Броучек (1982), подытоживая текущие работы на тему нарциссических расстройств, и твердо отвергая взгляд на стыд, как на реактивное образование, а напротив рассматривая его как форму базисного неудовольствия.

Итак, из моих рассуждений и доказательств можно сделать следующие выводы:
а. Несмотря на отдельные заявления, стыд хорошо идентифицируемое и возможно примитивное переживание, которое имеет свои собственные права и сложную феноменологию.
б. Несмотря на многочисленные попытки рассматривать понятие стыда в контексте инстинктивных влечений и поместить его в структурную модель, не похоже, что стыд укладывается в рамки структурной теории.
в. Большинство авторов не смогли вместить феноменологию переживания стыда, описанную их коллегами, в свою концепцию стыда.

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ

Окончательный подход, который будет детально разработан в следующей части статьи, концентрируется на подробном содержании переживания стыда. Основная тема в литературе - это озабоченность автономией (сепарированностью) индивида и осмыслением того, кто он есть. Отто Ранк (1968) одним из первых предложил, рассматривать стыд «как эмоциональную реакцию на осознание отличий себя от Другого или сепарацию (отделение)» Однако детальное развитие этого инсайта произошло только в последние десятилетия.

Эриксон (1950) назвал вторую стадию психосоциального развития «автономия против стыда и сомнения» и обозначил основные конфликты как «идентичность против сомнений» и «уверенность в себе против самосознания». Он рассматривал стыд как результат беспомощности и потери самоконтроля и связывал его с видимостью и желанием спрятаться. Он писал «необходимость достичь идентичности … способна пробудить полную пристыженность … быть видимым всеми вокруг всезнающими взрослыми». Он избежал обычной путаницы понятий, назвав третью стадию «инициатива против вины» и четвертую стадию «трудолюбие против неполноценности».

Линд (1958), хотя и не был психоаналитиком, предложил четкое и ясное описание стыда, которое с легкостью приравнивает его к  осознанию внезапности, ошибочных действий или эксгибиционизма, которые трудно принять. Чувства осознания в стыде это «самые чувствительные, ранимые части Я» и в основном они предстают перед взглядом самого субъекта таким образом, что открывают ему собственную идентичность и индивидуальность. Она отмечала элемент неожиданности, чувство несоответствия или неконгруэнтности и соотнесла это с расхождением между тем, что чувствуется внутри и тем, что видимо снаружи. Стыд сопровождается смятением (чаще распознаваемым психоаналитиками по ассоциации с покраснением) и в своем экзистенциальном анализе она объясняет это как кажущуюся потерю идентичности. Она подчеркивала угрозу для веры личности в себя и окружающий мир и объясняла стыд младенца тем, что взрослый по неосторожности или не задумываясь угрожает чему-либо очень важному для младенца. Она также заметила, что стыд описывается в литературе не только как мучительный и болезненный, но также и как разоблачительный и восторженный. И, наконец, она описала участие всего Я в акте стыда. В отличие от акта вины, в котором индивид может признаться, искупить вину, покаяться, исправиться, акт стыда подразумевает изменение личности. Человек думает «Я не мог этого сделать. Но я это сделал, и я не могу это исправить, потому что это Я». Стыд порождается переживанием того, насколько мы соответствуем нашим представлениям о себе, и заставляет нас увидеть себя и общество; этот процесс необходим для личностного роста.

Линд не опирается на клинический и психопатологический материал, на который обычно опирается любой автор, использующий метапсихологический подход; но ее описание, даже в приведенном выше кратком виде, не является простым или поверхностным.

Льюис (1963) предположила, что стыд функционирует как защита от потери границ Я и поддерживает чувство автономии личности.  В более поздней работе (1971), она приводит общепринятую феноменологию стыда, особенно его отличия от вины. В числе прочего она отметила, что стыд напрямую связан с Я и его отрицательной оценкой и порождает «образ идентичности», в то время как при чувстве вины Я оценивается негативно по отношению к какой-либо деятельности  и само не является центром переживания.

Лихтештейн (1963), (1964) основываясь на трудах Линд (1958), Эриксона (1950) и Фельдмана (1962) постулировал, что индивид живет в постоянном конфликте между желанием сохранить идентичность и искушением совершенно отказаться от идентификации с человеческим существом. Он обозначил этот феномен термином «метаморфоз» и заявил, что любой индивид колеблется от идентичности к метаморфозу. Стыд ассоциируется с прорывом постоянно присутствующего желания отказаться от идентификации с человеческим существом. Он последовал за Фрейдом (1921) оспорив заявление, что отказ от плодов развития может рассматриваться как триумф и, таким образом, объяснил природу восторженного стыда.
Несмотря на общую эрудицию, искусность и обильность трудов Лихтенштейна, а также наличие доказательств подтверждающих его точку зрения, он не приобрел достаточно сильного клинического или теоретического влияния. Якобсон (1964) заявила, что идея Лихтенштейна о том что, «человек постоянно находится под угрозой разрушения идентичности» (1961) не является результатом клинических исследований. Я утверждал обратное в других исследованиях, касающихся понятия идентичности (Kinston, из неопубликованного). Общественная жизнь предоставляет достаточно доказательств наличия у людей возможности отказаться даже от претензий на индивидуальность или автономию, а в отдельных случаях (в политических или бюрократических структурах) они могут ощущать себя механизмом и в этом состоянии относится к другим нечеловеческим образом.

Последующее описание стыда в целом соответствует теории Лихтенштейна и, как я надеюсь, привлечет внимание к его идеям.

СУЩНОСТЬ СТЫДА

Теоретическая основа

Почти все авторы, упомянутые в предыдущем разделе, прямо или косвенно рассматривали переживание стыда в рамках нарциссизма. Если принять этот постулат, то для его (стыда) понимания необходима адекватная теория нарциссизма. В поисках такой теории я пытался разделить понятия нарциссизма Я и объектного нарциссизма (Kinston, 1980), (1982). Следует отметить, что авторы, ориентированные на объектный нарциссизм (Rosenfeld, Kernberg) едва упоминали стыд, в то время как приверженцы нарциссизма Я (Jacobson, Sandler et al., Kohut) уделяли стыду пристальное внимание. Я подчеркивал, что и объектный нарциссизм и нарциссизм Я с клинической точки зрения применимы к любому пациенту (Kinston, 1980); и связал, как клинически, так и с точки зрения развития, Я/объектные отношения, объектный нарциссизм и нарциссизм Я (Kinston, 1982).

Вкратце можно обобщить: Нарциссические расстройства появляются, когда ребенок стремится к индивидуации вопреки попыткам родителей сохранить симбиоз. Родители, бессознательно преследуя свои собственные цели, не поощряют спонтанное стремление ребенка к автономии. С точки зрения родителей стремление ребенка не верно, даже жестоко, и не соответствует желаниям и ожиданиям в отношениях ребенок-родитель. В психической реальности родителей, родитель повреждается действиями ребенка. Ребенок, не выполняя функцию продолжения (нарциссического расширения) своего родителя, порождает боль, депрессию и обиду у родителей. Такой сценарий может продолжиться насилием или иными действиями родителей и ответными реакциями ребенка. По существу, в интерсубъективной реальности ребенок всегда не прав. Это и есть причина негативной оценки  базовых представлений ребенка о себе, и последующих проявлений патологии нарциссизма Я во взрослой жизни. Ребенок научается, что нахождение в симбиотических отношениях, соответствие ожиданиям родителей, вознаграждается родительской любовью, удовольствием и одобрением, хотя это и требует разрушения Я (т.е. разрушения собственного опыта). Такие состояния слияния предшествуют взрослым проявлениям объектного нарциссизма. Контакт с окружением, таким образом, сводится к реакции отражения или намеренному продуцированию, а не к спонтанным действиям. Следовательно, действия индивида не имеют корней в устремлениях личности, не дают возможность развиться чувству самости, и не способствуют самоуважению. Напротив, они порождают чувство всемогущества и стремление к бессмысленному разрушению.

Действия, вызывающие желаемый отклик у родителей могут быть механизированными и при этом крайне эффективными, но по существу они бесчувственны и бесчеловечны. Они бесчеловечны, поскольку не затрагивают ключевых вопросов: Кто я есть? Что я думаю? Ответы на эти вопросы сугубо индивидуальны, и олицетворяют нарциссизм Я. По определению, механическое реагирование повторяющееся и стереотипичное. Ребенок научается добиваться удовлетворения, растворяясь в родительском чувстве благополучия, не имея конфликтов и собственных нужд: состояние объектного нарциссизма. Благодаря врожденной индивидуальности ребенка, он колеблется между индивидуацией и самодостаточностью с одной стороны и симбиозом, насильственно навязанным или поощряемым родителями, с другой стороны. Это колебание сравнимо с описанием движения от идентичности к метаморфозу и обратно, данным Лихтенштейном.

Место для стыда

Описанные в литературе клинические исследования легко укладываются в точку зрения, что стыд появляется в состоянии нарциссизма Я и ассоциируется с влечением к состоянию объектного нарциссизма.

Эриксон (1968, p. 111) описывает стыд следующими словами:
есть предел способности, как детей, так и взрослых, переносить страдания из-за неадекватных требований, который вынуждает их считать себя, свое тело, свои нужды и желания порочными и грязными, и заставляет поверить в непогрешимость тех, кто их судит. Иногда, индивид может отвернуться от окружающих, втайне не обращать внимания на мнение других, и считать злом сам факт их существования.

Он со всей ответственностью помещает стыд в рамки понятия осуждения, и связывает его с проблемой зла. Отврежение окружающих есть проявление объектного нарциссизма, и рассматривается как реакция на тип взаимоотношений родителей и ребенка, описанных в предыдущем разделе.

Стыд это сигнальное переживание возникающее, когда индивид, столкнувшийся с болезненным самосознанием (сходным с понятием «идентичности» по Лихтенштейну) и с сохранившейся способностью осмысленно взаимодействовать с другим, пытается их избежать и изменить сознание, которое само по себе является злом, особым образом, отрицая все, что свойственно человеку: потребности, зависимость, конфликты, смысл, несовершенство. Это нечеловеческое, бесчувственное состояние названо Лихтенштейном «метаморфоз».

Как только индивид сдвигается в сторону объектного нарциссизма, переживание стыда затухает. Разрушительность этого состояния, характерными чертами которого являются бессмысленность действий или безжалостность к окружающим, часто описывается как бесстыдное поведение.  Движение в сторону объектного нарциссизма вполне оправдано и является циничной победой над болью и стремлением к истине. Это проявляется в дальнейшем анализе различными путями, но, в упрощенном виде, как нежелание знать, что происходило в детстве или вновь переживать его (детство) в переносе. Нарушение психической реальности младенца родительской проективной идентификацией для удовлетворения нарциссических целей самих родителей имеет катастрофические последствия для внутренней жизни и социального поведения ребенка. Самодостаточность становится практически недоступной, и во взрослой жизни деятельность, повышающая самооценку, считается постыдной, возмутительной и преступной.

При условии, что в детстве родители положительно реагировали на спонтанные проявления и отстаивание своих прав ребенком, индивид в целом чувствует себя «не пристыженно», то есть самосознание не слишком болезненно, и влечение к слиянию и объектному нарциссизму сравнительно слабо. Самовыражение, таким образом, ассоциируется со скромностью, умеренностью и сдержанностью, благодаря осознанию чувствительности и уязвимости на приемлемом уровне. Развивается представление о значимости и месте индивида в этом мире, которое противостоит претенциозности.

В свете вышесказанного анализируемый, как считают Ловенфельд (1976) и Левин (1971), не прорабатывает стыд до состояния бесстыдства. Облегчение переживания стыда достигается частично прямыми интерпретациями, но в большей степени одобрением индивидуальности пациента, обязательным для аналитической техники. Если анализируемый проявляет бесстыдство, его необходимо подвести к переживанию стыда; затем, когда, под влиянием анализа, базовые представления пациента о себе потеряют часть отрицательного заряда, ровно на эту часть уменьшится острота переживания пациентом стыда. Стыд будет переживаться до тех пор, пока будет существовать возможность решения человеческих проблем путем возврата к объектному нарциссизму. Фельдман (1962) очень кстати отмечает, что хотя стыд и переживается как аффект на раннем этапе развития, в зрелом возрасте он переживается в большей степени как непреложная направляющая сила.

Склонность к стыду и нарциссическая уязвимость связанные, но различные понятия. Все склонные к стыду люди нарциссически уязвимы, но обратной зависимости не существует. Это происходит потому, что многие из нарциссически уязвимых людей используют в качестве защиты неуязвимость. Они достигают этого путем большей или меньшей приверженности свободному от стыда (бесстыдству) состоянию объектного нарциссизма. В эту категорию попадают как объективно нарушенные (психопаты, перверты) так и крайне успешные личности, которые в личной жизни либо полностью замкнуты, либо непоследовательны и беспорядочны.

Наоборот, люди, имеющие склонность к стыду, находятся на пороге бесчувственного и бесчеловечного поведения. Они периодически осознают себя в течение больших или меньших промежутков времени, но это осознание нагружено отрицательным смыслом. Они тянуться к легкому бегству в объектный нарциссизм и нередко инвестируют в это стремление. Другой используемый способ не признавать или преодолеть чувство небытия или негативную самооценку - постоянно получать, зачастую общественное, одобрение, признание и восхищение. Это индивиды, описанные в частности Когутом.

Существует ли «бессознательное чувство стыда»?

Эмоции в своем определении опираются на какое-либо действие человека: для вины – это необходимость в наказании, для тревоги – импульс к бегству. Эти действия обеспечивают воображаемое облегчение переживания и могут проявляться многообразными способами. Если наблюдается только действие, психоаналитик говорит о «бессознательном» переживании. Действенная составляющая стыда – попытка спрятаться. Это может выражаться в более очевидной фантазии – желании провалиться сквозь землю. В этом действии наблюдаются обе стороны нарциссизма: уход от собственного Я и защита Я – относятся к нарциссизму Я; отождествление себя с землей (матерью) – объектному нарциссизму.

Я/объектные отношения в моменты стыда зачастую наделяются фекальными качествами. Это отчасти связано с совпадающей по значению (анальной) стадией развития ассоциирующейся с сепарацией-индивидуацией, но и еще потому, что фекалии – это первый объект в жизни ребенка, отношение к которому стабильно и настоятельно характеризуется отвращением и неприятием. Образы негативной оценки связаны с грязью, мерзостью и я/объектные отношения характеризуются как грязные и мерзкие. Степень отвращения может быть связана с тем, насколько в отношениях присутствует садистический компонент.

В процессе анализа, пациенты с нарциссическими нарушениями зачастую «не здесь» (витают в облаках). В ассоциациях и материале сновидений часто открывается, что они прячутся и пытаются устанавливать взаимоотношения с помощью посланника (своего представителя), который говорит за них и о них. Прямые взаимоотношения ощущаются как грязные или мерзкие и неприемлемые и, если они случаются, появляется стыд. Можно рассматривать «потребность спрятаться» как выражение бессознательного чувства стыда. Довольно часто, как в анализе, так и вне анализа, это проявляется в затворническом или скрытном поведении.

Фрейд уделил наибольшее внимание проблеме стыда в работе «Толкование сновидений» (1900, p. 242-8) в которой он исследует сновидения, связывающие воедино наготу, стыд и желание спрятаться. В таких сновидениях переживание стыда определяется наличием присущих ему трех компонентов: запускающее событие  (нагота – выставление напоказ), аффект (стыд) и действие (спрятаться). И хотя Фрейд связывает такие сновидения с желанием показать себя (эксгибиционизмом), он цитирует большой отрывок из Гомера, замечательно вписывающийся в нашу тему.
Если вы бродите по незнакомой земле, далеко от вашего дома и всего того, что вам так дорого и мило, если вы видели и слышали множество вещей, познали страдания и заботу, несчастны и одиноки, тогда, без сомнения, однажды вам приснится сон о том, как вы подходите к своему дому; вы увидите его сияющим всеми волшебными цветами радуги, и самые сладкие, желанные и любимые образы двинуться вам навстречу. Затем вы внезапно осознаете, что вы в лохмотьях, голый и пыльный. Вас охватит непередаваемый стыд и ужас, вы начнете искать укрытие и попытаетесь спрятаться, и, наконец, вы проснетесь в холодном поту. Это старо как мир, это сон несчастного странника.

Если мы рассмотрим текст целиком, мы можем добавить интерпретацию Фрейда. Несчастный странник - это отвергнутый жалкий ребенок, который вынужденно одинок в этом мире. Его сон – это не исполнение подавленного инстинктивного желания, а повторение травматической ситуации или проигрывание обратной стороны удовольствия («по ту сторону принципа удовольствия»). Уязвимый, ранимый и чувствительный ребенок мечтает о родителях (желая теплоты и положительной оценки), и вдруг, неожиданно обнаруживает себя (вместе со своими инстинктивными желаниями) обесцененным. Осознавая это, он переживает стыд. Несчастный странник олицетворяет бессознательное чувство стыда.

Индивидуация и желание

Плата за индивидуацию – стыд. Андреас-Саломе выразил это очень поэтично: «Теперь крайне мучительная болезнь – ядро каждого из нас – наконец завершилась, и непостижимое самоуничижение в обретении индивидуальности подошло к концу» (1921, p. 5). Так как стыд рассматривается в свете развития и взросления, то он напрямую связан с желанием.
Дилемма ребенка, как описано выше, либо получать одобрение, любовь и удовольствие пассивно подчиняясь типу взаимодействия, который отрицает его собственное существование, или же отвергать родительский объектный нарциссизм, отстаивать индивидуальность и автономию, получая в качестве расплаты негативный отклик и чувствуя ответственность за боль и депрессию у родителей. Уход от автономного существования, отказ от выбора и потеря желания - экзистенциальные последствия того, что тебя рассматривают лишь в качестве вещи.
Ницше писал: «Стыд возникает, когда человек чувствует, что он лишь инструмент в руках воли, бесконечно более сильной, чем его собственная, со всей своей отдельно взятой индивидуальностью». Герман (1943) в своем психоаналитическом исследовании восприятия писал, что «человек способен устыдиться всего, что указывает на его подчинение законам или необходимости, по причине отсутствия собственной воли». Эти открытия получили подтверждение у Броучека (1979), экспериментальные исследования которого показали наличие сильного страдания у младенцев, связанного с неспособностью повлиять, предугадать или понять событие, в то время как они рассчитывают иметь такую возможность. Броучек сделал вывод, что это страдание и есть переживание стыда.

Здоровое функционирование человека характеризуется возможностью делать выбор и чувством свободы воли: это проявления нарциссизма Я. Объектный нарциссизм напротив характеризуется реагирующим, сбивающим с толку, механистическим или автоматическим поведением. Основная защита путем бесчеловечности описана у Эйхмана, и названа  «действием по приказу». Эриксон (1968) писал: «Чувство самоконтроля без потери самоуважения является онтогенетическим источником чувства свободы воли. Из чувства неизбежности потери самоконтроля и чрезмерного контроля со стороны родителей рождается предрасположенность к сомнениям и стыду». Когда ребенок позволяет себе функционировать как продолжение (нарциссическое расширение) своих родителей, он теряет самоконтроль и отказывается от себя в пользу родителей. Чрезмерный контроль со стороны родителей носит максимально компульсивный и насильственный характер, когда под угрозой родительский нарциссизм, чего нельзя сказать о чрезмерном контроле, основанном на привычке или невежестве. Родители, ведущие ребенка к психологу, обычно говорят о такой борьбе за контроль в терминах идентичности: «Или я или он».

Вина и несостоятельность

Каким образом понятие стыда могло смешаться с идеями о недостатках или неправильных поступках? Одним из объяснений могла бы быть сравнительная сложность этого переживания, и, поскольку реакция индивида на болезненные переживания отличается многообразием проявлений и способов защиты, налицо огромное количество психологических фактов, которые можно систематизировать различными способами. Вполне вероятно, что невозможность естественно уместить концепцию стыда в рамки структурной и топографической модели, подтолкнуло психоаналитиков к идее связать стыд с такими понятиями как вина или неполноценность, легко вписывающимися в эти модели. Как правило, разрушительность объектного нарциссизма, конечно же, приводит к переживанию вины или несостоятельности, то есть, стыд действительно имеет временные связи с этими переживаниями.

В этом случае на помощь снова приходит перспектива развития. В нарциссических отношениях ребенок-родитель каждое позитивное действие ребенка, провозглашающее «Я отдельный … Я другой» приводит к родительской боли, депрессии и чувству обиды. Интерсубъективное значение индивидуации имеет две отличительные характеристики. Первая, отстаивание своих прав ребенком - есть нападение на родителей, и последующая потеря любви, одобрения и благополучия переживается как наказание. Вторая, (внутренний) родительский образ ребенка не адекватен ребенку реальному. Они не являются характеристиками какого-то специфического действия, а окрашивают все существования ребенка. В последующей жизни индивид переполнен чувствами вины или несостоятельности. Понимание стыда Пирсом как «тревоги, возникающей из-за невозможности соответствовать интернализованным родительским идеалам и бессознательного страха наказания» (Piers & Singer, 1953) можно переформулировать следующим образом. Стыд ассоциируется с побуждением соответствовать родительским ожиданиям, которое игнорирует или грубо нарушает индивидуальную идентичность ребенка; но, одновременно дает чувство близости, любви и одобрения.

Не важно, что каждый ребенок имеет опыт такого переживания в процессе развития и социализации. Глобальное влияние родительского нарциссизма на нарциссизм ребенка слишком масштабный вопрос для обсуждения в рамках этой статьи. Мы, однако, коснемся перехода от близких отношений в условиях нарушенной семьи к отношениям социальным. Когда нарциссическое воздействие в близких семейных отношениях неадекватно, как правило, проблемы не возникают до тех пор, пока индивид не покинет семейное окружение и не попадает в окружение социальное. В таких семьях, независимое существование и знание о поведении родителей и его интерсубъективном значении (нарциссизм Я и Я/объектные отношения) неприятны и нежелательны в контексте всегда имеющегося под рукой утешения и облегчения путем соответствия (ожиданиям родителей) (объектный нарциссизм). Как результат, зачастую переживание стыда ощущается как дополнительный источник страданий. В дальнейшей жизни, однако, эта форма объектного нарциссизма часто осознается как нежелательная, и стыд может стать ценным союзником в стремлении человека поддерживать Я/объектные отношения. В этом случае стыд появляется не столько как страж против нежелательных инстинктивных импульсов, а скорее как способ направить инстинктивные влечения на пользу реальности, установлению связей и базовым ценностям.

Замкнутый круг вина-стыд был отмечен многими авторами (Alexander, 1938); (Erikson, 1968); (Piers & Singer, 1953); (Ward, 1972); (Stierlin, 1977), которые дают следующие объяснения. Появляется инстинктивный импульс, который приводит к чувству вины и подавлению; пассивность и бездействие приводит к чувству неполноценности и стыда; что, в свою очередь побуждает к действию (отыгрыванию вовне) и, как следствие, снова приводит к вине.

Замкнутый круг вина-стыд в современной теории объясняется иначе и связывается с развитием. Нарциссические явления представляют собой движение от нарциссизма Я (с Я/объектными отношениями) к объектному нарциссизму и обратно. Движение от нарциссизма Я к объектному нарциссизму сопровождается стыдом, в то время как движение в обратном направлении приводит к осознанию вреда, причиненного в состоянии объектного нарциссизма, и последующему чувству вины. Это только увеличивает стремление двигаться обратно в сторону объектного нарциссизма. Этот заколдованный круг с большой долей вероятности порождается любой важной для индивида деятельностью, так как ему приходится принимать «обязывающие его» решения, что в свою очередь запускает нарциссическое состояние психики.

Видимость, осознание, отвержение, эксгибиционизм, унижение

Отмечается, что стыд связан с осознанием: самосознанием и осознанием психической и внешней реальности. Осознание имеет корни в таких визуальных метафорах как инсайт (англ. insight от sight/зрение прим. переводчика) и воображение (англ. imagination от image/изображение прим. переводчика) и по большей части в визуальных переживаниях. Связь между стыдом, осознанием и видением хорошо описана в библейской истории сотворения мира. Когда Адам и Ева вкусили плод с Древа познания, они осознали свою наготу, они познали стыд и были изгнаны из Рая. Так появился человеческий род. Также и индивидуация, начинаясь с осознания отдельности и понимания своей человечности, означает потерю блаженного безответственного состояния слияния и появление стыда. Миф проясняет вопрос, кто и кого видит и осознает: это сам человек видит и осознает самого себя.

Этот вывод заслуживает дальнейшего рассмотрения. Теория стыда в рамках «социального поведения», согласно которой, быть увиденным, подвергнуться критике или быть отвергнутым другим человеком является базисным пунктом, как было сказано ранее, крайне поверхностна. Психоаналитический метод предполагает, что любой социальный сценарий рассматривается как воссоздание инфантильных фантазий или способов взаимодействия. Так, например, «другой человек» в последующей жизни может быть либо отзеркаливающей матерью для ребенка, либо частью Эго или Супер-эго. Линд, не будучи психоаналитиком, верила, что проявления стыда видны в основном своими собственными глазами и относила его к самопознанию и самосознанию.

Очевидно, что человеческая способность к самопознанию и самонаблюдению невелика (Freud, 1917); (Eliot, 1936), но психоаналитический метод основан на том, что существует возможность развить и усилить эти способности путем отзеркаливания. Линд (1958) писала «Когда вы смотритесь в зеркало, на вас смотрит некто, это не вы и в то же время это вы – это то самое чувство, которое вы испытываете, будучи увиденным и переживая стыд».

Ницше описал тщетность мести свидетелю в своей работе «Так говорил Заратустра»: самый отвратительный человек убил Господа, видевшего все; но если сверхчеловек, самое совершенное существо недосягаемо, то нет смысла убивать Бога, лучше убить стыд; только стыд, есть не что иное как ты сам. Склонные к стыду личности подвержены самосознанию, происходящему из внутреннего наблюдения; и возможно также осознают, что образы Я в процессе экстернализации могут проникнуть в психику другого. Самосознание - это не наблюдающая функция Эго или Эго-идеала, а явное присутствие образов Я (представлений о себе), относящихся к раннему опыту, в бессознательной, предсознательной и сознательной психической реальности.

Недостаточно и неправильно говорить о том, что стыд возникает, когда человек становится видимым для других и получает негативный отклик либо на самом деле, либо в воображении (Levin, 1967). Отвержение действительно присутствует в нарушенных нарциссических отношениях родитель-ребенок, но это сложный феномен, состоящий из многочисленных реакций отвержения со стороны родителей, самоотвержений, страха наказания и защит (Kinston, 1982). Во взрослой жизни переживание стыда, когда отвергается импульс, направленный на кого-либо (или когда страх отвержения присутствует в фантазиях), связан со стремлением двигаться в сторону объектного нарциссизма, чтобы исключить чувства и конфликты, отказаться от своих базовых качеств, и скорее соответствовать (ожиданиям), чем полностью осознавать межличностное напряжение.

Также и стремление к эксгибиционизму очень важно в нагруженных стыдом переживаниях, но описывать стыд в его терминах было бы недостаточно. Феномен взрослого эксгибиционизма не только инстинктивное образование, а сложная, по большей части защитная деятельность. Например, эксгибиционизм привлекает внимание, вызывает восхищение или критику, что связано с потерей Я или отрицательной самооценкой; он экстернализует образы Я таким образом, что окружающие, а не сам индивид, могут их наблюдать и осознавать; он может компульсивно повторяться, что возможно связано с насильственной для ребенка необходимостью показать что-то полезное родителям; он может быть также реактивным образованием от желания спрятаться.
Если индивид, до того, как он станет видимым окружающими, избегал самосознания путем грандиозности (инфляции Я) или объектного нарциссизма, то он натурально будет испытывать унижение.

Стыд, любовь и сексуальность

Родители могут получать огромное нарциссическое удовлетворение от своих детей, во время слияния ребенок разделяет его в полной мере и особенно интенсивно. Стыд, таким образом, связывается с самозабвением (отказом от Я), восторгом, экстазом и сексуальностью. Даже во взрослой жизни, сексуальность ассоциируется с переживанием слияния и содержит элемент отношения к партнеру как к вещи. Поэтому, а также по причине телесной близости и обнажения, сексуальность никогда не может быть полностью свободной от стыда. Стендаль (1822) писал «Скромность (т.е. стыд) есть матерь любви» (по цитате Lowenfeld, 1976). Близость и сексуальность могут освободиться от стыда, только став бесчеловечными, что неизбежно приведет к перверсиям и порнографии.

Утверждение, что положительные чувства высвобождают стыд (Levin, 1978) не совсем верно и упускает из виду тот факт, что любая упомянутая форма Я/объектных отношений служит субстратом для стыда. Привязанность приводит к стыду, когда ребенок обнаруживает, что родители принимают только определенную форму привязанности: ребенок должен любить родителей так, как родители хотят, чтобы их любили, и в ответ родители будут поступать также по отношению к ребенку. В этой битве ребенок может либо сдаться, либо продолжать сражаться; конечно, поражение настолько индивидуально (лично), что, сдавшись, ребенок не обретет безопасность, а напротив его существование и самооценка подвергнется еще большему нападению. Враждебность, таким образом, может стать укрепляющей Эго функцией. (Freud, 1956).

Стыд и агрессия

Часто говорят, что стыд порождает агрессию (Levin, 1978); (Stierlin, 1977) и ведет к объектному нарциссизму. Движение между состояниями объектного нарциссизма и нарциссизма Я приводит к типичной инстинктивной разрядке, агрессивной и либидинальной (Kinston, 1982), однако стыд, скорее не причина разрядки, а самостоятельный феномен. Наверное, повторное толкование примера Стерлин (p. 236-7) еще больше прояснит существующую точку зрения. Стерлин описывает как пациент напал на аналитика вне сессии и пришел с чувством вины по этому поводу. Он попытался оправдать нападение, ища недостатки в аналитике. Как только это было интерпретировано, пациент расплакался. Стерлин пишет: «Пока он плакал, он был переполнен стыдом. Он назвал свои рыдания презренным шоу и слабостью и обвинил меня в том, что я явился их причиной. Он снова напал на меня по причине своей унизительной ярости».

Мое понимание этого следующее: пациент переживал вину за свои нападения и попытался избежать этого описанным способом. Интерпретация его действий привела к депрессивному ответу и осознанию ответственности. Затем пациент столкнулся с выбором. Либо он увидит, что нападает и причиняет боль другому, но цена этому – переживание вины и слабости; либо он слепо и бесчеловечно продолжит нападать и останется в неведении относительно причин своих действий. В момент такого выбора, ненадолго столкнувшись с негативно окрашенной слабостью, он испытал переживание стыда. Он выбрал нападение, использую реакцию презрения к самому себе в качестве оружия и попытки восстановить самооценку. Наряду со стыдом, пациент испытывал чувство неполноценности, о чем свидетельствуют его первоначальные попытки найти недостатки у аналитика. Последующее состояние основано на конфликте между Эго и Супер-эго, которое Александер (1938) описал как побуждающее к агрессивной разрядке.

Механизмы работы со стыдом

Индивид может защищаться от болезненного чувства вины или позволить себе переживать угрызения совести и сожаление. С переживанием вины все равно нужно сталкиваться, и существуют внутренние стимулы, описанные в религии, а также с помощью законов и обычаев. Они включают в себя расплату, признание, покаяние, наказание, раскаяние, искупление и прощение. Об этом много написано в психоаналитической литературе.

Гораздо меньше написано о том, как справляться с болезненным переживанием стыда, следующим за предъявлением себя публике; однако часто говориться, что способов немного или они неэффективны (Lewis, 1971); (Lowenfeld, 1976). Последний основной сборник по защитам имеет целую колонку ссылок на вину, в то время как стыд не упоминается вовсе (Laughlin, 1979). Более того, завершив движение к объектному нарциссизму, индивид тут же избавится от стыда. Льюис (1971) описал одну типичную форму: избегание аффекта и наблюдение за собой с третьей позиции (стороннего наблюдателя). Постоянное поддержание состояния объектного нарциссизма не допускает переживания движения в сторону объектного нарциссизма и, таким образом, ведет к отсутствию стыда: это и есть бесстыдство.

Движение к объектному нарциссизму, как было предложено, подчиняет всю личность человека (в том числе и психический аппарат) и замещает спонтанно направленное осознание, стереотипной ритуальной деятельностью. В детстве самовыражение приводит к родительской боли, поэтому не удивительно, что появились и были внедрены в социум методы противодействия. Они включают в себя смирение, поиск утешения, лицемерие, лживость, игнорирование и попытки спрятаться.

Смирение изначально понималось как уничтожение жизнеспособности и силы (жизненной силы). Переживание, сопровождающее появление на публике, иногда описывается расхожим выражением «Я чуть не умер!» Смирение было особой религиозной практикой отказа от собственного Я и тела путем отрицания себя и самодисциплины, часто сопровождаемого аскетическим образом жизни причинением себе страданий и боли. В дополнение к лежащим на поверхности мазохистическим чертам, можно говорить об активном воспроизведении детского опыта: ребенок, контролирующий и отказывающийся от своих импульсов и влечений перед лицом насильственных родительских требований.

Религии всегда выступали за уход от жизни и затворничество. Это встречается у отшельников, в монастырях и подобных им группах; затворничество может быть временным или постоянным. В жизни группы, всегда подчеркивается и даже вознаграждается уединенность, и общение сведено к минимуму или, что встречается чаще, ритуализировано. В современной жизни, стремление к уединению или некоторые праздники выполняют схожие функции.

Общественная жизнь подразумевает, что индивид подчиняется группе и сдерживает свои индивидуальные и личные побуждения. Манеры, обычаи и ритуалы помогают индивиду, однако их недостаточность корректируется лицемерием. Фрейд верил, что социальные связи в большей степени поддерживаются лицемерием, а не виной (Freud, 1915). Однако, «ложь во благо» при социальном лицемерии может оказаться недостаточным средством для поддержания равновесия (Rangell, 1954) и защиты Я, и перерасти в откровенную лживость. Угроза обнажить перед социумом свои глубоко личные действия, и есть великая сила шантажа. Этот шантаж может быть обнаружен на психическом уровне, как плата за мысли и действия, покрывающие и искажающие переживания личности. На самом деле большая часть психической энергии некоторых пациентов тратится на ориентацию потоков лжи и пропаганды на самих себя, чтобы избежать внутреннего обнажения.

Общий протест для нарциссически уязвимых пациентов, высказываемый аналитику «Я не желаю это знать!» Эта «неосведомленность» (Pressman, 1969) отличается от «отрицания». Она отражает намеренное поведение, которое подобно действиям страуса, прячущего голову в песок, или ребенка, говорящего: «Я тебя не вижу, поэтому и ты меня не видишь». Человек чувствует, что признать какой-либо факт будет для него чрезмерным, и занимает позицию «даже если я знаю что-то, если я не скажу об этом, и буду вести себя так, как будто ничего нет, то я могу не принимать это в расчет». Такой психический процесс может быть развит далее или вторично скрыт.

Само по себе скрывание, описанное ранее,  остается последней возможностью справиться со стыдом. Эти процессы связывает то, что они охватывают не отдельное действие, а всю личность целиком. Например, один пациент стыдился признать, что он живет на съемной квартире, объяснив это в понятиях статуса, но также выяснилось, что он хотел скрыть свой возраст, 26 лет, и единственное объяснение, которое мы смогли обнаружить, то, что это был он и он просто не хотел, чтобы кто-то об этом знал. Прятание предотвращает болезненное чувство дискомфорта, затруднения и всеобемлющего самосознания. Часто говориться о том, что стыд и желание спрятаться ассоциируются с обнажением (показом себя) на публике людьми, с которыми индивид идентифицирует себя.

Другим людям очень сложно спрятаться. В анализе с ними также непросто взаимодействовать, как и с теми, кто прячется. Одна пациентка заявляла, что чтобы она не сказала – будет ложью: под этим она понимала, что застряла в объектном нарциссизме и не может взаимодействовать со своей целостностью (нарциссизмом Я).  Когда она говорила, предложения были похожи на кристаллы, грани которых отражают бесконечное множество значений, освещающих части ее целостного Я.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе этой статьи обсуждалось, что стыд переживается не просто по причине несовершенства, неправильных действий или несоответствия между тем, кто ты есть на самом деле и тем, кем ты хочешь быть. Это скорее приведет к переживанию чувства вины, неудачи, неполноценности, и будет связано с душевной болью. Эго идеал играет важную роль в таких формах психического функционирования, и если развитие было удовлетворительным, любовь и одобрение не будут полностью уничтожены, и возникновение стыда не будет неизбежным. Также нельзя связывать стыд только с инстинктивным выражением. Скорее переживание стыда это неприятное ощущение, связанное с поддержанием нарциссического равновесия.

Хотя Супер-эго/Эго-идеал являются ключевыми внутренними регуляторами нарциссического равновесия, им приходится уступать давлению со стороны внешнего мира и внешних воздействий для поддержания нарциссического баланса. Это с некоторой долей беспокойства было отмечено психоаналитиками (Tartakoff, 1966). Если принять этот факт, возникнут серьезные последствия, потому что внешние проявления так часто, так легко и естественно затрагивают ребенка.

Все родители используют свое положение, чтобы получить от ребенка пищу для нарциссизма (Freud, 1914). Если это не получается, ребенок незаслуженно страдает и может впоследствии быть эмоционально неполноценным. В патологических случаях родительские запреты, предписания или ценности по большей части индивидуалистичны, нестандартны и служат в первую очередь для собственного развлечения, забавы, и лишь затем целям воспитания. Такие меры воздействия направлены на спасение родительского нарциссизма и нарушают права развивающегося ребенка. Это становится серьезной проблемой в обществе, и необходима ответственность, правдивость, справедливость, честность и осознание психической реальности. Ответ ребенка «закрыться». Это и есть этимологический корень «стыда». Его переживания теряются в материнских репрезентациях через проецирование, а внутри через подавление под защитным покрывалом. Этот исключительно нарушенный паттерн взаимодействия родитель-ребенок был приведен, чтобы помочь нам поместить стыд в рамки теоретической модели, являющейся корректной с точки зрения феноменологии. Стыд инстинктивно присущ человеческой природе потому, что, как описано выше, здоровое родительское воспитание включает в себя насильственную социализацию и нарциссическое удовлетворение ребенком. Эта статья подводит нас к следующему шагу в изучении нарциссизма: его отношении к теории инстинктов и изучению психических аспектов социального функционирования.

Предлагаемая здесь позиция такова: «способность переживать стыд» также важна, как и «способность чувствовать вину». Вина  хорошо описана с помощью теории инстинктов и структурной модели психики. Она предполагает, что мы осознаем, когда наша  агрессия причиняет вред тем, кто нам дорог или тем, кто в состоянии нас наказать. Стыд, похоже, относится скорее к теории индивидуации, и его феноменология с большой долей успеха описана в терминах объектных отношений. Стыд подразумевает осознание наличия выбора, возможных вариантов, поступить разрушительно или созидательно.

РЕЗЮМЕ

Я произвел критический обзор психоаналитической литературы, посвященной стыду. Налицо неопределенность и неполнота формулировок, что, как оказалось, связано с приверженностью структурной или топографической моделям. Было показано, что стыд занимает четко определенное место в теории объектных отношений, в частности в теории нарциссизма. Это сигнал, аффективный и когнитивный, который порождается движением от «нарциссизма Я» к «объектному нарциссизму». Феноменология переживания стыда, описанная другими авторами, отличается многогранностью, и последовательно и четко связана с этой моделью. Были подняты не исследованные ранее вопросы, касающиеся переживания стыда, в том числе бессознательное чувство стыда и специфические механизмы работы со стыдом.

БИБЛИОГРАФИЯ

ABRAHAM, K. 1913 Restrictions and transformation of scopophilia in psychoneurotics with remarks on analogous phenomena in folk-psychology In Selected Papers on Psychoanalysis New York: Basic Books, 1953 pp. 169-234
ALEXANDER, F. 1938 Remarks about the relation of inferiority feelings to guilt feelings Int. J. Psychoanal. 19:41-49
ANDREAS-SALOME, L. 1921 The dual orientation of narcissism Psychoanal. Q. 31:1-30 1962 (Transl.Narzissmus als Doppelrichtung Imago VII 361-366:1921 .)
BENEDICT, R. 1946 The Chrysanthemum and The Sword: Patterns of Japanese Culture London: Houghton Mifflin.
BROUCEK, F. 1979 Efficacy in infancy Int. J. Psychoanal. 60:311-316
BROUCEK, F. 1982 Shame and its relationship to early narcissistic developments Int. J. Psychoanal. 63:369-378
ELIOT, T. S. 1936 Murder in the Cathedral (4th Ed.). London: Faber and Faber.
ERIKSON, E. H. 1950 Childhood and Society New York: Norton.
ERIKSON, E. H. 1968 Identity: Youth and Crisis London: Faber and Faber.
FAIRBAIRN, W. R. D. 1952 Psychoanalytic Studies of the Personality London: Tavistock Publications.
FELDMAN, S. S. 1962 Blushing, fear of blushing and shame J. Am. Psychoanal. Assoc. 10:368-385
FENICHEL, O. 1946 The Psychoanalytic Theory of the Neuroses London: Routledge and Kegan Paul.
FREUD, S. 1894 The neuro-psychoses of defence S.E. 3
FREUD, S. 1896 Further remarks on the neuro-psychoses of defence S.E. 3
FREUD, S. 1900 The interpretation of dreams I S.E. 4
FREUD, S. 1905 Three essays on the theory of sexuality S.E. 7
FREUD, S. 1910 The antithetical meaning of primal words S.E. 11
FREUD, S. 1914 On narcissism: An introduction S.E. 14
FREUD, S. 1915 Thoughts for the times on war and death S.E. 14
FREUD, S. 1917 Mourning and melancholia S.E. 14
FREUD, S. 1921 Group psychology and the analysis of the ego S.E. 18
FREUD, S. 1926 The question of lay analysis S.E. 20
FREUD, S. 1930 Civilisation and its discontents S.E. 21
FREUD, S. 1933 New introductory lectures on psychoanalysis S.E. 22
FREUD, S. 1940 An outline of psycho-analysis S.E. 23
FRIED, E. 1956 Ego-strengthening aspects of hostility Amer. J. Orthopsychiat. 26 179-187
GRINKER, R. P. 1955 Growth inertia and shame: their therapeutic implications and dangers Int. J. Psychoanal. 36:242-253
HARTMANN, H. & LOEWENSTEIN, R. M. 1962 Notes on the superego Psychoanal. Study Child 17:42-81
HERMANN, I. 1943 Az Emberiseg Osi Osztonei. (The Primordial Instincts of Man) Budapest: Pantheon. (Quoted in Feldman, 1962.)
JACOBSON, E. 1964 The Self and the Object World New York: Int. Univ. Press.
KERENYI, C. 1980 The Gods of the Greeks London: Thames & Hudson.
KERNBERG, O. F. 1975 Borderline Conditions and Pathological Narcissism New York: Jason Aronson.
KINSTON, W. 1980 A theoretical and technical approach to narcissistic disturbance Int. J. Psychoanal. 61:383-394
KINSTON, W. 1982 An intrapsychic developmental schema for narcissistic disturbance Int. J. Psychoanal.. 9:253-261
KOHUT, H. 1971 The Analysis of the Self New York: Int. Univ. Press.
LAPLANCHE, J. & PONTALIS, J. B. 1973 The Language of Psychoanalysis London: Hogarth Press.
LAUGHLIN, H. P. 1979 The Ego and Its Defenses 2nd Edition. New York: Jason Aronson.
LEVIN, S. 1967 Some metapsychological considerations on the differentiation between shame and guilt Int. J. Psychoanal. 48:267-276
LEVIN, S. 1971 The psychoanalysis of shame Int. J. Psychoanal. 52:355-362
LEVIN, S. 1978 Internal mechanisms that support the acting out of destructive impulses Int. J. Psychoanal.. 5:55-60
LEWIS, H. B. 1963 A case of watching as a defence against an oral incorporation fantasy Psychoanal. Rev. 50 68-80
LEWIS, H. B. 1971 Shame and Guilt in Neurosis New York: Int. Univ. Press.
LICHTENSTEIN, H. 1961 Identity and sexuality: A study of their interrelationship in man J. Am. Psychoanal. Assoc. 9:179-260
LICHTENSTEIN, H. 1963 The dilemma of human identity: notes on self-transformation, self-objectivation and metamorphosis J. Am. Psychoanal. Assoc. 11:173-225
LICHTENSTEIN, H. 1964 The role of narcissism in the emergence and maintenance of a primary identity Int. J. Psychoanal. 45:49-56
LOWENFELD, H. 1976 Notes on shamelessness Psychoanal. Q. 45:62-72
LYND, H. M. 1958 On Shame and the Search for Identity New York: Science Editions.
NIETZSCHE, F. 1937 The Philosophy of Nietzsche New York: Modern Library.
PIERS, G. & SINGER, M. B. 1953 Shame and Guilt Springfield: Thomas.
PRESSMAN, M. D. 1969 The cognitive function of the ego in psychoanalysis II, Repression, incognizance and insight formation Int. J. Psychoanal. 50:343-351
RANGELL, L. 1954 The psychology of poise Int. J. Psychoanal. 35:313-332
RANK, O. 1968 Emotion and denial (fromThe Genetic Psychology) J. Otto Rank Assn. 3 9-25
REICH, A. 1960 Pathologic forms of self-esteem regulation Psychoanal. Study Child 15:215-232
RYCROFT, C. 1968 A Critical Dictionary of Psychoanalysis London: Thomas Nelson and Sons.
SANDLER, J. 1960 On the concept of superego Psychoanal. Study Child 15:128-162
SANDLER, J. HOLDER, A. & MEERS, D. 1963 The ego-ideal and the ideal self Psychoanal. Study Child 18:139-158
SEGAL, G. 1973 Introduction to the Work of Melanie Klein London: Hogarth Press.
SPIEGEL, L. A. 1966 Affects and their relation to self and object: A model for the derivation of desire, longing, pain, anxiety, humiliation and shame Psychoanal. Study Child 21:69-92
STAMM, J. L. 1978 The meaning of humiliation and its relationship to fluctuations in self-esteem Int. J. Psychoanal.. 5:425-433
STENDHAL, H. 1822 On Love New York: Liveright Publishing Co., 1947
STIERLIN, H. 1977 Shame and guilt in family relations In Psychoanalysis and Family Therapy New York: Jason Aronson.
TARTAKOFF, H. H. 1966 The normal personality in our culture and the Nobel Prize complex In Psychoanalysis: A general Psychology ed. R. M. Loewenstein. et al. New York: Int. Univ. Press, pp. 222-252
WARD, H. 1972 Shame a necessity for growth in therapy Amer. J. Psychother. 26 232-243
WINNICOTT, D. W. 1965 The Maturational Processes and the Facilitating Environment London: Hogarth Press.
WINNICOTT, D. W. 1971 Playing and Reality London: Tavistock Publications.